Провинциальный натурализм: «А ты мне на х** не нужна». Таких режиссеров – молодых и провинциальных - у нас не так много: Борис Хлебников, Алексей Попогребский, Николай Хомерики и Василий Сигарев, чей режиссерский дебют «Волчок» выходит в прокат 1 октября. К «провинциальным режиссерам» можно также отнести Ивана Вырыпаева, но это предмет для дискуссии. Все-таки его фильмы отличаются от работ вышеназванных авторов, они почти зациклены на неожиданности операторского решения и символизме, поэтому про них нельзя сказать - «жизнь как она есть». «Провинциальными» мы называем этих режиссеров не потому, что они родом из провинции, а потому, что в своих фильмах говорят только о ней. Каждому мужику по бутылке, каждой женщине по одиночеству, каждому ребенку по безотцовщине. Знаменитое «как страшно жить» - это об их фильмах. За последний месяц вышли сразу несколько провинциальных лент: «Сказка про темноту» Хомерики, «Сумасшедшая помощь» Хлебникова и «Волчок» Сигарева. К тому же остался отголосок от августовского «Кислорода» Вырыпаева, где лопата и Санек из Серпухова для нормальной женщины – достаточный повод для недельной депрессии. Схожий эффект воздействия, несмотря на разные истории, объединяет все эти работы. Николай Хомерики в «Сказке про темноту» ничего сверхъестественного не показывает – обычный Владивосток, обычная женщина, обычная работа инспектором с трудными детьми, обычные коллеги-мужчины с беспрерывным матом на устах и водкой в тумбочке, обычные коллеги-женщины с блядством в глазах и сигаретой во рту. Все, как обычно, и от этого «обычно, ничего особенного» одинокой (как правило) русской женщине станет плохо прямо в зрительном зале. Потому что очень даже красивая, очень даже стройная, очень даже умная Геля ест в одиночестве яичницу по вечерам, спит в замусоленном кафе по воскресеньям, ходит на бальные танцы без партнера и готова заняться сексом с первым встречным грузчиком фруктов, даже если он гость из дружественной республики в синей кепке и с грязными руками. В плане недовлюбленности у «Сказки» много общего с «Волчком». Только в первом случае - несчастная милиционерша, которая хочет любить и быть любимой. Во втором - несчастная девочка, которая любит, но не любима. И обе они одиноки, и обе ищут себя. Одна гуляет с трудными подростками в парке и разговаривает с ними, хотя они ее не слушают, а если слушают, то отвечают лишь оскорблениями, вторая – бегает на кладбище, чтобы поговорить с единственным другом. Эту «девочку-волчонка» внутренне подталкиваешь сделать что-нибудь плохое, все ждешь, когда же она сбежит и, несмотря на то, что она несовершеннолетний ребенок, веришь, что как угодно ей будет лучше, чем с пьющей матерью и ее жирными ухажерами. Но вопреки ожиданиям, она этого не сделает, в отличие от «Коктебеля» Хлебникова и Попогребского, когда мальчик убегает от отца, его мысленно укоряешь, зная, что ничего хорошего из этого не получится. На свободе мальчик душит белого альбатроса, взаперти «волчонок» душит колючего ежа – такой перекрест символов у режиссеров явно получился совершенно случайно, но это и есть основные символы провинциального натурализма. Герои хотят летать, а не могут, тогда начинают ненавидеть, но на этом чувстве долго не проживешь. Тогда они просто впадают в апатию и плывут по течению, как Евгений из «Сумасшедшей помощи» - фильм, который многие в один голос называют лучшим фильмом 2009 года. За искренность, за правду и за то, что эту правду на тебя не кидают кирпичом, а подают порционно, приправляя шутками. Только от натурализма этих шуток удавиться хочется. «Сумасшедшая помощь» - это трагикомедия в чистом виде, трагикомедия, каких было много в золотом времени Советского Союза, когда работали Георгий Данелия, Владимир Меньшов, и трагикомедия, которой никогда не было после них. Все фильмы «провинциального натурализма» - трагикомедии. Там всегда есть смерть – если не человек умирает, то рушится его внутренний стержень – от внезапного осознания себя «старой пиздюлиной» или того, что мать больше никогда не придет. Все потуги героев сохранить его, стать счастливыми и порвать с одиночеством очень лаконично выразил мент из «Сказки про темноту» в своей последней фразе. Страшно подумать, что наступило время, когда так заканчиваются фильмы. Ирина ГОЛОСОВА